Шла девочка по Городу,

шатаясь кое-как,

она жевала бороду

и нюхала табак,

без шапочки и бантиков,

в обычных бигуди,

конфетами от фантиков

сорила по пути,

в красивом платье с розами,

ругаясь, как могла,

ногами нетверёзыми

по улице мела,

её любой приветствовал,

поддерживал любой,

кто девочкою в детстве был

с косою голубой

(красавицей Мальвиною,

коль память нам не врёт),

так улицею длинною

шла девочка вперёд.

Моменты незабвенные

в девичьей жизни есть.

Российские военные

ей отдавали честь,

инспекторы гаишные

таились по кустам,

агенты заграничные

сновали тут и там,

восторги и овации,

чины и ордена –

всей просвещённой нации

нужна была она,

застенчивая, гордая,

умом недалека,

в гостях у мэра Города

описалась слегка,

ресницами похлопала,

изобразила грусть

и к выходу потопала:

что скажут – то и пусть,

высокая, нарядная,

фигура ого-го,

зашла она в парадное

и вышла из него

в мундире позолоченном,

в казённых сапогах,

она уже на площади,

при славе, при деньгах,

и только озабочена

на площади толпа:

кому могла помочь она,

такая шантрапа?

Безропотная, хилая,

телёнка не умней…

«Иди ты в жопу, милая», —

сказали тихо ей.

И девочка послушная

отправилась туда,

прелестная, воздушная,

умна и молода,

посмаркиваясь в бороду,

ругаясь так и сяк,

шла девочка по Городу

и нюхала табак.