Говорил Император на бале:
(как по-нынешнему – на балу)
было русское слово в начале,
что сегодня пылится в углу.
Если очи елеем залиты,
им, конечно, не должно мешать,
но права государственной свиты
не дозволено мне нарушать.
Вашей, барышня, прыти и воли,
драгоценная милость моя,
дерзновенность позволена, что ли,
независимо от бытия,
но зависимо от самодурства,
ваших прочных и вздорных основ,
всё от польства, шляхетства, мазурства,
перманентно горячечных снов,
я поэтому Вам благоволю
(как по русскому – благоволю?),
что свободу я ввергнул в неволю,
августейшему дал королю.
Мне Империя краше России,
мне постыла Россия моя,
потому что меня не просили
обустраивать силы ея.
Так в своём расхожденьи едины,
ненавидимы и влюблены,
порождённые непобратимы,
непокорные дети страны,
мы такие, славяне и греки,
молодая и ветхая Русь,
татарва, янычары, чучмеки,
я пути продолжать не боюсь,
я потом злопыхателем стану,
буду маму родную клевать,
потому что молчать перестану
и в чужую сторонку плевать,
так что дай мене, Господи Боже,
отмолчаться на этом веку,
раскровянь мою подлую рожу,
что не прочь покориться греху,
я потом отмолю и покаюсь,
буду сам, отпуская грехи,
вдохновлять необузданный хаос
и строчить на досуге стихи.