Я малограмотный водяной,
 но не мультяшный, а так, пожиже,
 полуприкаянный психбольной,
 рыж мой загривок и брюхо рыже,
  
 и порыжели мои усы,
 ржавую жалость глазёнки прячут…
 Слушай, байдарочник, ты не ссы,
 это ж ещё ничего не значит,
  
 ты не пугайся, что прохожу
 по факультету нечистой силы –
 я ж не начальником там служу,
 надо же где-то служить, мой милый,
  
 ты же ведь тоже, мой дорогой,
 где-то кому-то бумажки носишь.
 Что же ты думаешь, я другой?
 Дёшево платишь, да много просишь,
  
 брось, побазарим по чеснаку,
 ну-ка, ко мне поверни хлебало.
 Знаешь ли, я на своём веку
 видел утопленников немало,
  
 ты ж в это общество кандидат,
 перевернуть тебя – ты утонешь,
 побереги свои нервы, брат,
 что же ты хнычешь, буробишь, стонешь?
  
 Думаешь, я тебя утоплю?
 Несправедлив ты к нечистой силе.
 Я, между прочим, людей люблю,
 хоть и эксцессы меж нами были,
  
 в памяти наболевшие…
 Ладно, забудем про всё плохое.
 Мы, водяные и лешие,
 племя довольно-таки лихое,
  
 вряд ли похожее на волков:
 мы же порядок блюдём в природе.
 Знал бы ты, сколько здесь дураков
 гибнут по дури об кажном годе.
  
 Ты на себя только посмотри:
 шпаришь нетрезвый по льдистым водам,
 совесть-то есть у тебя внутри?
 Что теперь делать с тобой, уродом?
  
 Ладно, не хныкай, утри соплю,
 с пьянкой завязывай понемногу.
 Знаешь ведь сам, что людей люблю,
 так что греби-ка отсюда к богу,
  
 не попадайся в недобрый час,
 не почитай себя суперменом,
 я уж не знаю, как там у вас –
 здесь ты был лохом обыкновенным.
  
 Через минуту прощённый грёб,
 словно преступник покинул плаху,
 чёрт провожал его рядом, чтоб
 не потонул где-нибудь со страху,
  
 что-то пришёптывая под нос, 
 думу обдумывая, чертяка,
 он тут давно свою службу нёс,
 не одобряя себя, однако,
  
 нудная служба, увы, не мёд,
 шут её вертит с делами всеми.
 Думая так, он скользнул под лёд,
 не изменяя привычной схеме.