Вот и ливень обрушился вниз,
в листья-лодочки абрикоса.
Жестяной заплетает карниз
мокрой осени тонкие косы.

Вот поникли полотна полей,
на полях – непогодная накипь,
и на полупрозрачном стекле
проступили библейские знаки.

Вот дорога уводит туда,
где закрасится грустью унынье.
Что случилось? А просто среда.
Лишь среда. И сентябрь на средине.

* * *

Полночь. Заплаканное стекло
ветка ольхи царапает.
Тучами небо заволокло.
Дождь за окном накрапывает.

Мокрым бельём, загуляв в ночи,
хлопает ветер-пьяница.
Смутное время его бесчинств
долго сегодня тянется.

Тянется долго питьё моё,
солнечный сок Токая.
Ветер, уставший терзать бельё,
сердится, умолкая.

Так, умолкая, хрипят моря
в пору осенних штормов,
пасмурным сумеркам ноября
вновь возвращая форму.

* * *

Часы ожидания истекли.
Декабрь у дверей Сената.
На каждого грешника этой земли
довольно уже компромата.

Здесь каждый сам себе политком,
в семи щелоках
тёрт.
Апостол Павел махнёт платком –
начнётся такой
спорт!

Здесь каждый сам себе иудей,
и каждый
точит
ножи,
на каждого хватит полезных идей –
и не на одну жизнь.

Здесь каждому
дадут укорот,
даже тем,
кто умом
тих.
Апостол Пётр у своих ворот
улыбкою встретит их…

Никто ничего
не возьмёт взамен,
ничья не спасёт
сень.
Готовьте, грешники,
свой инструмент,
чтоб весело
было всем.

* * *

Никто
никогда
никуда не возвращается.
Разве лишь тени прожитых судеб
приходят –
по памяти –
попрощаться
и бродят,
потерянные,
как люди.

Никто
никогда
никуда не возвращается.
Мир не вывернешь наизнанку,
как не заменишь руду на обманку.
Возвращение –
запрещается.

Никто
никогда
никуда не…
Кажется – проще простого,
но по следам своих прежних скитаний
никогда
не пройдёшь
снова.

Как воздух был свеж,
как чиста вода,
как близко –
рукой коснуться…
Как жаль, что уже никогда
никуда
не сможет
никто
вернуться.

Я сгинул бы с радостью,
без следа,
когда бы я мог
умчаться,
чтобы остаться
т а м
навсегда,
чтобы не возвращаться.

Да только никто
никогда
никуда,
покуда Земля
вращается,
не может
рассеяться без следа,
и каждый
всегда
возвращается.